Мелькнула стрела — султанчик упал на землю, но ярость Дуна не стихла.

— А сейчас я прострелю твоему коню левый глаз, — крикнула Хун, — надеюсь, что тогда ты наконец одумаешься!

Послышался свист, Дун от страха уткнулся в гриву коня и повернул к своему стану. Все это видел Лэй Тянь-фэн, который тут же схватил секиру и выступил вперед.

— Пожалей себя, старец! — засмеялась Хун. — Я не причиню тебе вреда. Ты только посмотри, как закружится над твоей головою мой меч!

Она подъехала поближе к Лэю — и над ним завертелся обоюдоострый меч. Старому воину почудилось, что меч не один, что их — множество. Не в силах одолеть страха, он пригнулся, вобрал голову в плечи и отступил. Минские богатыри начали совещаться, кому же принять вызов варвара, но никто не мог решиться на поединок. В гневе Ян взлетел на белого скакуна, взял в руку именное копье, перекинул через плечо лук и выехал на поле, наказав Су Юй-цину крикнуть:

— По велению Сына Неба я принял под свое начало войско, от меня теперь зависит честь государя. Я готов вступить в смертельный бой с предводителем варваров и отдать жизнь ради отчизны.

Ян уже имел случай убедиться в необычайном военном умении нового предводителя варваров. Он понимал, что ему придется нелегко, но пыл молодого сердца пересилил все опасения. Он пришпорил коня и поскакал, а Хун с обнаженным мечом — ему навстречу. Но поединок даже не начался — с радостно забившимся сердцем, с глазами, полными счастливых слез, Хун узнала Ян Чан-цюя! Но Ян и подумать не мог, что предводитель варваров — это его Хун. Он отвел назад руку и с силой бросил копье, но не попал — Хун ловко пригнулась. Она бросила наземь свой меч и крикнула Яну:

— Я по нечаянности уронил меч, дайте мне поднять его, а тогда продолжим!

Услышав этот голос вблизи, Ян отпустил поводья и впился глазами в лицо противника. А Хун спрыгнула с коня, подобрала меч и, вновь оказавшись в седле, тихо проговорила:

— Вы еще не забыли свою наложницу Хун? Я буду счастлива присоединиться к вам, но волею Неба мне поручено возглавлять войско варваров. Давайте встретимся ночью, когда пробьют третью стражу.

Она хлестнула коня и ускакала в стан Начжа. Ян, онемевший от изумления, застыл на месте, смотря ей вослед. Когда наконец он вернулся к своему войску, Су Юй-цин удивленно спросил:

— Что случилось с этим молодцом? Почему он не принял боя?

Ян ничего не ответил, оставил войско и уехал в Хуагодун. В шатре он бросился ничком на постель, одолеваемый вихрем мыслей: «Если это действительно Хун, первая моя любовь, с ее помощью я быстро и без труда разделаюсь с варварами. Но мог ли я после всего надеяться, что Хун жива, что я снова увижу ее! Даже во сне не снилось мне такое счастье! А что, если это не Хун, а бесприютная душа утопленницы? В южных землях всегда было полно неприкаянных душ. А вдруг душа Хун сдружилась с духом Цюй Юаня или с феями крапчатого бамбука [206] рек Сяо и Сян? Что, если они бродят вместе и несут людям беды? И душа Хун, узнав, что я в этих краях, явилась мне, чтобы потребовать исполнения своих заветных желаний?»

Он зажег светильник, сел к столику и стал ждать, слушая бой барабанов, отбивающих время…

А Хун, вернувшись к себе, поведала Сунь Сань, что встретила наконец своего суженого и обещала ночью, в третью стражу, прийти к нему на встречу.

Когда в шатер заглянул Начжа, Хун сказала ему:

— Сегодня мне не удалось пленить минского полководца — я чувствую какое-то недомогание. Не тревожьте меня ночью, я хорошо отдохну, а наутро сражусь с нашим главным врагом снова.

— Если вам плохо, я прикажу хоть из-под земли достать для вас любые снадобья, — заволновался Начжа.

— Пусть великий князь не беспокоится, я обойдусь своими средствами.

Пробило третью стражу. Ян удалил своих приближенных и стал с нетерпением ждать. Вот полог шатра заколебался под порывом ветра, дрогнуло пламя свечи, внутрь ворвалась струя свежего ночного воздуха. Ян поднял голову — перед ним стоял молодой воин с мечом в руке. С удивлением Ян разглядывал гостя: конечно, это Хун, та самая Хун, с которой он так давно расстался, но забыть не мог. Он поднялся и долго стоял, не в силах вымолвить слова. Наконец воскликнул:

— Хун, ты ли это? Или твоя неприкаянная душа? Мне сказали, что ты погибла, но я не терял надежды на то, что этого не случилось на самом деле!

И Хун от волнения не могла сначала ничего сказать, но справившись с собой, прошептала:

— Ваша любовь спасла меня от гибели, и душа осталась у меня в груди. Я тоже не могу поверить, что так далеко от родины встретила вас. Все слова, которые я хотела сказать при встрече с вами, вылетели у меня из головы…

Ян взял руку Хун, влюбленные сели и, не стыдясь, заплакали. Нежно поглаживая руку Яна, Хун проговорила:

— Вам кажется чудом, что я осталась жива, а мне кажется чудом, что я снова встретила вас.

— В этом одеянии тебя не просто узнать, — с глубоким вздохом произнес Ян. — Кто бы мог подумать, что ты, хрупкая, нежная женщина, выдержишь все обрушившиеся на тебя несчастья, попадешь в эту глушь и даже станешь во главе войска варваров?!

Хун рассказала ему, какая приключилась с нею беда, и Ян рассказал обо всем, что произошло с последней их встречи. Невозможно описать, сколько они пережили в ту ночь!

При свете свечи Ян хорошо разглядел лицо Хун: с тонких бровей и нежных щек красавицы словно бы устранилось все суетное и мирское, и от этого облик Хун стал возвышенным. Любовь Яна к Хун вспыхнула с новой силой, — они распустили пояса и легли. Пока барабаны и трубы не возвестили зорю, влюбленные не разжимали объятий, предаваясь ласкам.

А на рассвете Хун быстро поднялась, оделась и, улыбнувшись, сказала:

— Когда мы встретились с вами в Ханчжоу, я была в наряде студента, а сегодня на мне одежды воина. Прошу вас забыть о вчерашнем поражении. Больше я не буду помогать варварам, и вы их легко одолеете. Теперь же я должна уйти.

— Но без тебя я зачахну с тоски, проиграю все сражения. Неужели ты забыла, что поклялась быть возле меня вечно? — взмолился Ян.

— Если вы хотите видеть меня в рядах вашего войска, — улыбнулась Хун, — обещайте выполнить три условия: до возвращения на родину не приближаться ко мне, сохранить тайну с моим переодеванием от ваших приближенных и не упустить Начжа, когда вы разобьете его войско.

Ян облегченно вздохнул.

— Второе и третье условия я выполню без труда, но первое условие невыполнимо!

— Вы же хотите видеть меня вашим воином. Поэтому, если ночами я буду приходить к вам как Хун, то не смогу остаться воином, — ответила Хун. И добавила: — Я благодарна вам за эту ночь счастья. Я ухожу, иначе меня могут застать у вас. Я вернусь к Начжа и сделаю то-то и то-то, а вы должны поступить так-то и так-то.

Она взяла меч и вышла. А в чем заключался их план, вы узнаете из следующей главы.

Глава пятнадцатая

О ТОМ, КАК ХУН ЛЮБОВАЛАСЬ ЛУНОЙ С ЛОТОСОВОГО ХОЛМА И КАК СУНЬ САНЬ ПРОНИКЛА НОЧЬЮ В ТАЙИДУН

Проводив Хун, Ян вызвал к себе Су Юй-цина и сказал ему:

— Предводитель варваров Хун Хунь-то происходит из империи Мин. Я выяснил, что ему противна служба у Начжа и он решил перейти на нашу сторону. Отправляйся на Лотосовый холм, с которого молодой воин любуется сейчас луной, и проведи его в наш стан.

Опоясавшись мечом, Су Юй-цин поскакал к Лотосовому холму.

Хун тем временем нашла поджидавшую ее Сунь Сань, они вместе вернулись в свой шатер, где Хун рассказала о встрече с Яном в минском стане и о договоре между ними. Подруги быстро сложили свои пожитки и отправились опять на Лотосовый холм. Когда туда добрался Су Юй-цин, луны уже почти не было видно, в небе тускло догорали последние звезды. Он огляделся и увидел какого-то варвара, прогуливающегося бок о бок со своим слугой. Он понял, что это и есть Хун Хунь-то, подъехал ближе, поклонился и сказал: